Встреча на грани миров

Я иду босиком по влажному песку, оставляя одинокие следы.  Иду по прямой, которая с права граничит  с плотной завесой тумана, скрывающей водоем, что питает этот пустынный песчаный пляж. Только мокрый песок да легкие, почти бесшумные наплывы и всплески воды. Похоже на море, но нет ни ракушки, ни камушка, только ровный идеально чистый песок, что кажется неестественно оранжевым в густых сумерках, скрывающих это пустынное место. Будто театральная рампа выхватывает мой путь из почти ночной густо-лиловой темноты, скрывающей все и вся. Справа неизвестная вода, слева таинственная сушь, и мои шаги на грани этих миров в странной тишине, как до начала времен.

Я шла медленно, в никуда, еще не зная, куда и зачем иду, может быть, только догадываясь. Все нарастающее волнение говорило, что я здесь не случайно, и что-то должно обязательно произойти. Скоро, совсем скоро и что-то очень важное. Необходимое, как жизнь, а, может, даже больше.

Это был фонарь, обычный уличный фонарь на бетонном столбе, странно одиноко стоявший неподалеку от влажной кромки берега. И в желтом  круге света сидел в позе сфинкса, подобрав под себя лапки и грустно смотря перед собой, будто настроившись на долгое ожидание буро-полосатый котик. «Лукашка!», одними губами воскликнула я. И тотчас на меня распахнулся глубокий взгляд  ярко-зеленых глаз. Он встрепенулся и побежал ко мне, быстро-быстро перебирая лапками, так делал это всегда, когда встречал меня. Ближе, ближе, и вот он остановился, посмотрел будто прицеливаясь чуть выше моего левого плеча, весь подобрался и ловко и точно прыгнул мне на плечо. Как прежде и всегда.

 «Лукашка…», — обняла я его, веря и не веря. «Лукашка», шептала я плача,  целуя его теплый шерстяной бок. «Лукашка», замирая, все повторяла я, прижимаясь к  нему щекой. Хотелось поцеловать его в кирпичный носик и шерстяной ротик, но он уже обхватил своими по-мужски сильными лапками мое плечо и найдя подходящую прядь волос возле уха стал ее чмокать. Как раньше и всегда.

«Лукашка», — то ли вслух, то ли про себя шептала я, бережно неся драгоценную ношу. А он все чмокал, тихонько урча, запуская когтики в мое плечо, прикрытое легкой тканью летнего платья. Нет, мне совсем не больно, я не буду тебя прерывать, плямкай сколько хочешь, и царапай, родненький мой…

Вдруг  оранжевые рампы выхватили из сумрака матерчатый пляжный шезлонг. Я бережно оторвала от себя Лукашку, который к тому времени уже начмокался. Его глазки были прикрыты от удовольствия, а ротик влажный, как и мои волосы на затылке. Я поцеловала его сначала в нос, а потом в оба глазика и бережно положила его к себе на колени, приобняв его двумя руками. То ты меня обнимал, теперь я тебя.

Лукаша не возражал. Он полулежал, полусидел у меня на руках, касаясь колен, живота, груди, устроившись так, чтобы быть как можно ближе ко мне и как можно больше охватить меня своим теплом. Я сидела не шевелясь, затаив дыхание, то наоборот начинала глубоко дышать, чтобы задержать пробивающиеся слезы. Лукаша…

Кто-то из нас пошевелился, я испугалась, что что-то может его испугать, и он убежит. Лукаша, то осторожно, то почти исступленно гладила я его. Ты, может, хочешь спать? Но сначала, наверно, покушать? Я скорее машинально дотянулась до пляжной сумки, с которой я пришла и что лежала сейчас возле меня на песке, и вскоре нащупала в ней какой-то мягкий сверток. С удивлением развернула  и обнаружила там кусочки тушеного пиленгаса. То, что ты любишь, радостно тихонько сказала я, разворачивая пакет и кладя его в виде целлофановой тарелочки на песок.  Кушай, малыш, кушай,-  шептала я, глядя, как он с энтузиазмом расправляется с рыбными кусочками. Я не отрываясь смотрела на него. Когда он насытился, то сел, глядя на меня. Вкусно и благодарно облизываясь. Я счастливо улыбалась, немного опасаясь за то, что он будет делать дальше. Не бросит ли он меня? Я решила разложить кресло. Я не хотела спать, но у Лукаши после обеда всегда был тихий час. Как бы нам поудобнее расположиться?

Я прилегла на импровизированный диванчик, коть довольно потянулся с упором сначала на передние, потом на задние лапки и продефилировав несколько шагов вдоль шезлонга, прыгнул, основательно, по-хозяйски привалившись к моим ногам. Лукашка… Я продолжала чувствовать его спасительное тепло и умиротворенно опустила голову на запрокинутые руки. Впереди все также непроницаемой стеной  стоял туман, скрывая непостижимую тайну, сзади таинственная ночь прятала обыденность реального мира, слева горел одинокий фонарь, на черном небе блестели привычные звезды, а в ногах спал Лукашка. Я улыбнулась, потому что в тот миг я была счастлива, но на глаза навернулись слезы, потому что эта встреча могла закончиться в любой момент. А так хотелось, чтобы она длилась долго, бесконечно долго. Лукаша…

Я открыла глаза. Я лежала на кровати у себя дома и с фотографии на стене на меня смотрели удивительные ярко-зеленые глаза. Было утро, и никаких звезд не было и в помине, как впрочем, и берега, что на грани миров, и где еще возможны удивительные встречи. Я была одна. Одна на всей планете. И вдруг недавнее воспоминание заставило меня приподняться. Несмело дотронувшись до своего плеча, я обнаружила зазубринки, которые чуть-чуть саднили. Как раньше и всегда. Лукаша…