Часть IV

Коша, Сима и семеро котят

Зачем приезжают в гости

«Наблюдать, как растут котята, какое это удовольствие!», услышала я от посетительницы рынка, возле павильона, где стояли клетки с котятами. Эти малыши уже были вполне подросшими для того, чтобы «отдавать их в хорошие руки». Одни сидели совершенно спокойно, некоторые даже спали, другие тревожно попискивали, а один, беленький, с криком метался по тесной клетке, испугавшись шумной суеты рынка. Найдет ли он здесь свою судьбу? «Хорошие руки», где вы?

Люди подходили, но в основном просто из любопытства, поглазеть на бесплатный зверинец. Я тоже брать котенка не собиралась. Наоборот, пришла узнать, как можно было б пристроить своих малышей – семеро очаровательных котят (а разве бывают другие?), пять мальчиков и две девочки, непородистые и непушистые, самые обыкновенные и все-таки необыкновенные, только надо хорошенько присмотреться и заглянуть в самые глазки… Месяц хлопот и море удовольствия (кто видел, тот знает). Скоро и я понесу котят  в корзинке в надежде отдать в хорошие руки. Вот когда начнутся переживания за каждую устроенную и неустроенную судьбу. А начиналось все так…

Когда я собиралась к бабушке в гости, то и предположить не могла, во что выльется эта поездка. Планировала побыть две недели в маленьком тихом городке, в небольшой квартирке на втором этаже, где живут бабушка и две кошки. Наговориться и поспорить с бабушкой, покрасить оконные рамы (об этом она просила), сделать генеральную уборку, перемыть и перечистить все, что попадется под руку (даже если об этом не просили), надышаться чистым воздухом и насладиться провинциальной тишиной городка, где я когда-то жила, пообщаться со всеми, кто меня помнит, а потом с легким сердцем уехать обратно в большой город, к которому уже стала привыкать.

Но, жизнь нередко вносит в наши планы свои поправки, за которые подчас мы бываем благодарны.

О том, что бабушкины кошки ждут котят, я была в курсе. Трехцветная и уже немолодая  матрона по прозвищу просто Кошка ходила необъятная на своих коротких лапках, напоминавших ножки маленького столика. Ее дочка, уже взрослая кошка Сима, настоящая блондинка по натуре, хоть и с черными пятнышками как у Буренки, имела животик поменьше. Видимо, из-за своей комплекции, длинноногой и тонкокостной — в общем, модель.  Но как же я ошибалась! 

События разворачивались стремительно и неотвратимо.

Родильная эпопея

На следующий день после моего прибытия родила Кошка. Легко и без паники, несмотря на свой уже не юный возраст, она принесла двоих котят. Беленького и рыженького – эти цвета имелись в наличии на ее трехцветной шкурке. В виде спальной резиденции Кошка получила черный чемоданчик на колесиках. Правда, дно пришлось укрепить журналами и книжками и утеплить кусочками от старой шубки. А сверху, конечно, полагалась чистая пеленочка – для новоиспеченной мамы и новорожденных.

Сразу после тщательного облизывания кошкой, два мокрых разноцветных сушества сразу определились  с источником питания. Но даже когда они подсохли, то еще мало походили на котят, скорее на каких-то головастиков. Но котята растут не по дням, а по часам, пушистясь и хорошея на глазах. Как в сказке, которую можно смотреть бесконечно.

Родились Кошкины котята примерно одинаковыми, но рыжий как-то сразу стал набирать в весе, заметно обгоняя свою сестричку, появившуюся на свет первой. Еще не было жесткой конкуренции за молочко, но Беленькая уже в первые дни стала отставать, не так активно «работая насосиком». Более деликатная, более интеллигентная, и как потом выяснилось, более смышленая и более смелая, она не вписалась в  главный закон природы – закон силы, подставив под удар все свои достоинства. А какой глубокий и проницательный взгляд оказался у этой беленькой кошечки, очень взрослый и совсем без гламура. Будет ли он когда-нибудь оценен?

Первые ясельки уже работали вовсю, а Сима все ходила по комнате со своим небольшим животиком, лишь иногда проявляя некоторый интерес к новоявленному семейству. Для меня жизнь пока мало изменилась. Чемоданчик жил своей жизнью, тихо и никого не обременяя. Малыши сосали и спали, а Кошка тщательно их вылизывала, везде-везде, в том числе и под хвостиками, так что малыши всегда были чистенькими и пеленки тоже.

Но прошли два относительно спокойных дня, и потом мир перевернулся.

Сима надумала рожать на третий день моего приезда и на второй после рождения ее братика и сестрички. В 10 утра на свет появился первый котенок-головастик, в 12 дня — пятый, он же и последний в этой родильной эпопее.

Они все были крошечные и друг на друга похожие, серо-белые головастики. Это потом уже стали проявляться их индивидуальности, как в характере, так и во внешности. А пока…

Четверо родились более-менее благополучно. Сима хоть свой страдальческий голос и подавала, но каждого вновь родившегося обрабатывала по всем  правилам кошачьей науки. А вот на пятого, последнего, сил у нее уже не хватило. Симка просто откинулась на спину, а новорожденное существо, заживо закупоренное в пленке, беспомощно хватало ротиком воздух. Жизнь котенка висела на волоске, но спасение пришло, вместе с его бабушкой. Я принесла Кошку на кухню, где рожала Симка, и та сразу оценила ситуацию. Схватила задыхающегося внучка в зубы и быстро понесла его в комнату, где и обработала его, освободив от родильной рубашки, и тем спасла его хрупкую жизнь.

Вскоре пятый оказался в компании трех братиков и одной сестрички и мамы Симой. Для этой ясельной группы был приготовлен одежный ящик из шифоньера, с неизменным утеплителем на дне и пеленочкой. Но каково же было наше с бабушкой изумление, когда Симочка ничтоже сумняшеся вдруг оставила свое потомство и вместо того, чтоб заботиться о своих кошенятах, забралась в чемоданчик к старшей ясельной группе и улеглась там возле мамы Кошки как ни в чем ни бывало, видимо, вспомнив о том, что она тоже ее дочка и когда-то была тоже маленькой.

Очередная попытка вернуть нерадивую мамашу к своим детям не увенчалась успехом. Симка четко держала курс на чемоданчик, бездумно оставляя своих детенышей без присмотра  и молока. Молоко у Симки было, а вот совести – нет. И теперь пятерым дохлячкам грозила погибель из-за легкомыслия и нерадивости их мамаши.

Пришлось срочно принимать меры. И этой мерой оказалась большая (примерно метр на метр) картонная коробка, склеенная на скорую руку скотчем из двух обычных, которые я подобрала возле магазина. Днищем она стояла на детском матрасе в тихом уголке между кроватями, утепленная и укрепленная глянцевыми журналами и шерстяными ковриками с неизменной пеленочкой.  Новый кошкин дом на две семьи был готов и с радостью принял новоселов.

Кошка и Симка со своими детенышами теперь лежали вместе, и последняя уже никуда не рыпалась, будучи и мамой и дочкой по совместительству. Кошка тоже была не против такого соседства. Котята спали и сосали вместе. Если не хватало места под боком у многодетной Симки, котенок легко переползал к другому теплому боку с молочком. Так что Кошка принимала активное участие в поднятии на ноги (то есть лапы) всего  новорожденного выводка. Шутка ли 2+5=7! Семеро котят и две мамы. Может, где-то когда-то такое уже и было, но лично я не встречала.

Кошачьи ясельки

На пару с Кошкой Симка показала себя вполне приличной мамашей. Также как и Кошка, кормила,  вылизывала, за чистотой следила, не деля малышей на своих и чужих. Котята тоже не были особо щепетильны в этом вопросе, но своих мам все-таки различали четко, по возможности укладываясь возле своих. Не будем забывать, что до двух недель кошенята слепые и ориентируются только по запаху да на ощупь. Дрались между собой тоже на ощупь и вслепую, когда боролись за молоко, которого становилось все меньше на одну котеночью душу, потому что головастики росли с каждым днем, и им требовалось все больше пропитания.

 Уткнутся мордочками в одну точку и ну друг друга дубасить передними лапками, один левой, другой правой. Причем выпускают когтики, и все норовят по мордочке собрата проехаться. Кому-то приходилось уступать и искать новое место, идя в буквальном смысле  по головам своих собратьев. Иногда располагались в два этажа, лежа друг на дружке, а кому все-таки не хватало в данный момент места у источника, скромно ждал в сторонке, в надежде покушать позже, когда другие заснут, а истощенные мамины соски хоть немного наполнятся молоком. Примерно так вела себя Беленькая, и поэтому была худее всех. А ее братец Рыжик сосал за двоих и рос как на дрожжах. Хотя никакими другими талантами не отличался. Ну почему в законы природы совсем не входит благородство и деликатность?

Мамы кошки в эту битву за молоко не вмешивались. Их дело лечь поудобнее, развернув животик, чтоб котятам было удобно сосать, и спокойно лежать, не мешая этому священнодейству.

В Симкином потомстве тоже были свои лидеры и аутсайдеры. Но (интересная закономерность!) самый скромный и худенький котенок с черным пикантным носиком оказался впоследствии чудесным малышом, удивительным и неповторимым, за которым долго плакала Люша, когда он пропал.

Но какой бы ни была борьба во время кормежки, послеобеденная пора (когда все сыты и довольны)  — самое время для проявления родственных чувств. Улечься покатом друг на дружке, чтоб было тепло и уютно. И ничего, что минутой тому дубасили друг дружку. Если заканчивается время войны, начинается время мира. Сладких снов!

Осторожно: глазки открываются!

А у котеночьей няньки время делится на два периода: до открытия глазок и после. «До…» – это две недели тихого и безмятежного времени, когда всю работу по уходу за малышами делают мамы-кошки, а сами котята не вылазят за пределы своего манежа. Коробка тихо живет своей жизнью, никого не напрягая. Зато «после» начинается самое интересное…

 Жизнь забила ключом. И для котят и для их няньки, то есть меня. С этого момента пришлось забыть о том, что еще недавно читала книги и смотрела телевизор. Теперь началось свое кино, которое оказалось куда как интереснее. «Червячки» и «головастики» наконец-то превратились в настоящих представителей семейства кошачьих: глазки открылись, шерстка запушистилась, ушки оформились, мордашки облагородились, а лапки не сегодня завтра совсем окрепнут и тогда…

Малыши уже начали вставать на них и нетвердой дрожащей походкой передвигаться по манежу. Самые шустрые и любопытные отваживались заглянуть в иной мир, за бортик коробки. Подтянуться, повиснуть пузиком на бортике, а потом смело падать в неизвестность, как космонавты в открытый космос. «Хоть бы коврик подложили, что ли?» «О, что это такое сыпучее в лоточке? Пописать, что ли?» «А я на грязное уже не пойду, подожду, когда песочек поменяют, а не поменяют, то найду укромный  уголок и …»

Нет, конечно, поменяют. Если не пропустить момент и следить за тем, чтобы песок в котеночьем туалете был всегда чистым, малыш будет ходить только в лоточек.

 Этот шаг к цивилизации котята освоили быстро. Под одну из кроватей я поставила два туалетных лотка  с песком. И хотя  два – это лучше, чем один, но это и не семь. Поэтому, чтоб не возникала очередь в туалет, а значит, и соблазн сходить не туда, мне приходилось пошевеливаться. Я так и металась между пакетом с песком и туалетными  лоточками.  А для кошек, наоборот, жизнь с каждым днем становилась все легче. Подлизывать попы было уже не надо, разве что в косметических целях.

Правда, все-таки было  в этом семействе одно исключение. Серенький котенок с черным носиком, который обещал стать не хилым котиком (неслучайно его забрали первым) упорно не признавал лоток. Только на коврик в коридоре! Плачет и писает, плачет и писает. Если из прихожей раздавался жалобный писк, значит, готовь, няня, тряпку и вытирай лужицу, которую сделал Серенький. Зато все остальные вели себя как леди и джентльмены.

Самые активные малыши начали добегать и до кухни, где располагалась кошачья ресторация для кормящих мам. Значит, пришло время прикорма: и молока у кошек на всех не хватает, и дельного уже хочется! Хотя бы то, что мамы-кошки едят, только в измельченном виде и без косточек. Рыбу, мясо, консервированный корм лучше принести в комнату как минимум на двух тарелочках, чтобы все малыши могли разместиться одновременно.

Но иногда и здесь применялось жесткие правила «вольной борьбы». Однажды котенок с черным носиком настолько пожадничал, что не подпускал к тарелочке Беленькую, беспардонно придерживая ее мордочку передней лапой. (Мол, не пущу, пока сам не наемся). Не посмотрел, что она девочка, скромная, да еще и его тетя.

 И блюдце молочка в меню обязательно, а лучше – два, чтоб всем хватило. Пусть оно и не кошачье, но для подросших котят пойдет. Хотя и здесь были свои вкусы и даже принципы. Кто-то предпочитал молоко, кто-то рыбу. А одна юная кошечка, самая пушистая из Симиного потомства, с черным носиком и темной полосочкой на всю мордочку (я называла ее Маской) до последнего не признавала никакой еды кроме материнского молока. Уже все ели вовсю все подряд, а она, сколько ее  ни подноси к тарелочке со съестным, даже не нюхая, вежливо отойдет (мол, благодарю покорно) и пойдет к маме Симе или к бабушке Кошке, у кого молока больше окажется. Но настал день, когда и Маска приложилась к блюдцу с настоящей едой, что стало настоящим событием в детсадовской хронике. Растем!

А взрослых кошек уговаривать откушать не приходилось. Несмотря на взрослую ресторацию на кухне Сима и Кошка все время норовили сунуть свои носы в детские тарелочки, где все диетическое и без косточек. Правда, пройдет совсем немного времени, и уже сами котята будут спокойно добегать до кухни и таскать зубками лучшие кусочки из тарелок своих мам.

Впрочем, в обязанности мамы-кошки входит помимо всего  преподнести котятам обучающий курс разделывания и поглощения взрослой пищи. Бабушка Кошка делала это постоянно.  Схватит на кухне (хорошо, если со своей тарелки, а не со стола) рыбину и вместо того, чтобы ее тут же съесть, потащит в комнату к котятам и там уже разделается с ней в свое удовольствие и в назидание потомству. «Вот  так рыбью голову грызем, а так брюшко хрумтим, а  кости оставляем. Понятно?» Котята подходят поближе и подхватывают разделанные Кошкой кусочки. Кто не успел, будет ждать следующего урока. А вот Сима, как учительница, была никакая, лишь пару раз соизволив продефилировать в комнату с рыбой в зубах. Хотя всем известно как важна в любом обучении система. Во многих  вещах, требующих серьезности и ответственности Симочка оставалась просто блондинкой, легкой и подчас легкомысленной, в отличии от своей мамы Кошки. Хотя медаль матери-героини дали бы именно Симе, ведь пятеро котят – это больше, чем два.

Если бортики коробки перестали быть препятствием, ее пора убирать. Да и зачем ограничивать свободу? Пусть бегают, где хотят и развиваются. Правда, в бабушкину комнату нельзя, она почему-то против такой беспокойной компании. Но если нельзя, а очень хочется, то… Правильно. Можно, во всяком случае, иногда и ненадолго. Тем более, что бабушка все-таки поняла: котеночьи игры и побегеньки куда интереснее телевизионных сериалов. Там такое кино не показывают.

Каждый день берутся новые высоты и преодолеваются преграды. Кровать высоко? Чепуха. Сегодня не получается, а завтра обязательно получится!  Царапками по простыне или покрывалу (в зависимости от времени суток) и  ты уже наверху. На кресло забраться? Не вопрос. Стул пока не покоряется? Ну, это дело времени, причем, непродолжительного. Кстати, именно на стульях  мамы-кошки находили какое-то время покой от котят. Лежат себе, Сима на одном стуле, Кошка на другом, и в ус не дуют. А может, и дуют, но котятам от этого не веселее. Тут к маме хочется, может молочко в меховых дебрях затерялось, или хотя бы просто погреться возле теплого бока, а ни залезть, ни запрыгнуть не получается. Но проходит несколько дней – и второй этаж взят! Теперь лежим на стульях вместе с мамами. А то и сами по себе. Ведь мы растем и скоро станем совсем большими. Закончится котеночий детский сад, и каждый пойдет своей дорожкой. Удачи и счастливого пути, не смотря ни на что…

 

А я никогда не забуду один летний вечер. Было уже темно, не душно, горели звезды и фонари. Выйдя из дому на прогулку, я посмотрела на светящееся окно комнаты, где в это время оставалось наше «кошачье семейство». И мне вдруг стало так легко, так хорошо. Я вышла на аллею, а свет окна и на расстоянии посылал мне свое тепло. Судьба подарила мне радость: двух кошек и семерых котят, с которыми мне довелось прожить много счастливых дней.

«Наблюдать за котятами это такое удовольствие!» однажды услышала я. Хочется уточнить: это такое счастье!   

 Сема – черный нос

(рассказ Люши)

Защитив диплом, я с нетерпением ехала в родной город. Но ждала моего приезда в этот раз не только бабушка…

     

Семь штук! Семь маленьких пушистых усатых комочков ждали новую няньку. После вкусного ужина я ложилась спать, наслаждаясь прохладным июльским ветром и приятной кошачьей теплотой в районе ног. Внезапно, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Котенок с черным носиком подошел к моему плечу и внимательно изучал. Мы еще несколько минут смотрели друг на друга. Что он думал обо мне, можно только догадываться, но в тот момент этот котенок показался мне особенно родным. Так он и уснул, уткнувшись мне в плечо, своим влажным черным носиком.

     С того момента мы с Семочкой были неразлучны. Я рисую – он садится на стол и внимательно следит за движениями карандаша, я читаю – он мостится на коленях. Даже когда мы с бабушкой смотрели телевизор, Сема старался не пропустить ни одной серии турецкого сериала. И почему он так ко мне привязался? Что увидел во мне такого особенного, что не все люди замечают?  Не знаю. Но к концу лета мы стали настоящими друзьями.

    Наступила осень. У меня началась работа в школе, и я стала реже видеть своего пушистого друга. Жаль, нельзя котят брать в школу, а то Сема точно рассмешил всех детей своим умением внимательно слушать и следить за процессом рисования. Но все, чем он мог помочь мне в работе, это утром выбежать из двери первым, повилять белым хвостиком, обернуться, как бы говоря: «Давай, до вечера!» и прыгнуть навстречу своим кошачьим приключениям…

Коша

Коша! Мы так  и не дали тебе имя. Я называла тебя просто Кошка, а Люша –  ласково – Коша. Просто Коша. Ты пришла к нам совсем взрослой, и вскоре подарила нам Симочку, которая родилась прямо на лестничной площадке. Первое время у тебя не было «постоянной прописки» в бабушкиной квартире и ты приходила только покушать, неприхотливая, ты ела даже лапшу. Трехцветная, ты и вправду привнесла в наш дом если и не счастье, то, во всяком случае, отсутствие несчастья. Где-то в глубине души я знала, что пока Коша с нами, ничего страшного не случится. Берегиня. Спокойная, если не сказать флегматичная. Умная и даже мудрая. Сильная, потому что любые сложные вопросы решала спокойно, без истерик с постоянным присутствием духа. Уверенная и надежная она одним своим  видом (коренастая, крепкая, с короткими передними лапками, сходящимися чуть вовнутрь – «столик», говорила Люша) внушала какое-то непоколебимое чувство, что все будет хорошо и уж во всяком случае, образуется.

А как она воспитывала котят! Если котенок оставался без братиков и сестричек, как Сима, проводила обязательные спортивные упражнения с четкими правилами игры. Прижмет лапой котенка, и как бы говорит ему: отбивайся, отбивайся, как хочешь, но выкручивайся. Сейчас не сможешь, жизнь заставит, так уж лучше сейчас. Жесткая, но не жестокая, более того, заботливая, любящая мама. Никогда не подойдет первой и не сунет носа в тарелку, пока не поест котенок. Если ей доставалась щедрая порция рыбы – есть не спешила – бежала к котятам, чтобы преподать урок поедания взрослой еды. На улице давала уроки лазания по деревьям. Сначала сама покажет как надо, а потом настойчиво и терпеливо ждет успехов в лазании у воспитанников.

В опасные моменты была настоящей скорой помощью. Когда Сима родила пятого, последнего в помете котенка, сил на его обработку у нее уже не оказалось. И котенок задыхался в своей пленке. На помощь пришла бабушка Коша. Быстро оценив ситуацию, схватила котенка, оттащила от непутевой мамочки и сама обработала своего внучика. Живи, малыш, и благодари свою бабушку!

Много времени уже прошло, а у меня все какое-то чувство вины перед Кошей. Я не могла не уважать ее, но любить… Незадолго до появления ее у нас, мы потеряли Кузю. И память о нем еще была свежа. Однажды я сидела на кровати, и Коша села совсем рядом, легонько коснувшись моей спины, даря свое тепло. Это было предложение дружбы. А я отодвинулась. Мол, не надо, кормить буду, а любить не могу. Она поняла, что ее оттолкнули, и больше никогда не искала ласки. Замкнувшись в себе.

Если надо было решить какой-то вопрос, например, попроситься на улицу. Она прыгала на тумбочку в прихожей, где стоял телефон и молча ждала, пока не откроют входную дверь, напоследок сердито порычав. Это ее сердитый рык стал визитной карточкой Коши. И даже когда позже, я иногда пыталась погладить ее и приласкать она неизменно огрызалась, видимо,усвоив раз и навсегда, что она изгой.

Коша, милая Коша!

Но как объяснить, что лучший мой фотоснимок получился именно  с тобой? А твой – соответственно – со мной. Люша однажды  клацнула нас на мобильный телефон, видимо, это было спонтанно и неожиданно. Я взяла тебя на руки и прижала к себе, мы обе улыбнулись «в объектив» – и снимок был сделан. Какие светящиеся у нас с тобой там глаза! И какие мы там красивые! Коша, мы могли бы быть такими всегда, если б однажды я не оттолкнула зарождающуюся любовь…

Коши уже нет в живых. Уже будучи не юной, она часто лежала на кресле со своим необъятным животом, закрыв лапой глаза, как бы отстранившись от всего этого мира и от всей суеты. Как бы говоря, да, я знаю, что надо делать и чего не надо, я знаю больше, чем вы можете себе вообразить. Хорошо, что я подкрепилась (могли бы молока дать побольше, ведь я его так люблю, ну да я не в претензии). А сейчас я посплю, а потом я пойду на улицу, а, может, и не пойду. Но это потом, потом. А пока вы меня не троньте, совсем-совсем. И не суетитесь, какие вы все-таки странные. И что вы будете делать без меня? Не знаю…

Как нам не хватает тебя, Коша, как не хватает!…

.